Если спросить любого человека, что является символом Греции, то большинство с уверенностью ответит – Парфенон. Возведённый в древние времена, он до сих пор восхищает своими величественными колоннами. И вызывает глубокое сожаление, что не дожил до наших времён и стоит почти разрушенный. Вот только в руины его превратили не какие-то дикари и варвары, а просвещённые европейцы и случилось это всего 335 лет назад – 26 сентября 1687 года.

Парфенон – храм Афины — был возведён во времена известнейшего афинского правителя Перикла, его строительство продолжалось на протяжении 9 лет, с 447 по 438 годы до нашей эры. Это довольно быстро для сооружения, которое потом простоит почти два тысячелетия. Строительство началось сразу после греко-персидских войн и не на пустом месте – площадка на Акрополе была уже расчищена. Ещё до войны там собирались построить храм, но затем посчитали, что первоначальный замысел не столь велик и приняли другой проект.

Помимо того, что задумка принадлежала Периклу точно известны и архитекторы Парфенона. Это Иктин, предполагается, что он создал проект, и Калликрат, который скорее всего руководил строительными работами. Величайший скульптор Фидий выполнил всю отделку храма, а также вместе с Периклом контролировал ход строительства. Дата известна абсолютно точно, поскольку на каменных табличках регулярно «вывешивались» отчеты о строительстве и потраченных деньгах – демократию, как известно, придумали греки, а таблички сохранились.

Парфенон пережил всех и все эпохи. Он видел расцвет и упадок Греции, перед ним поклонялись римляне, готы не посмели тронуть. Более того, все эти столетия оставался действующим храмом. Римляне, приняв христианство сделали его собором, турки, завоевав Византию и осев на ее месте, превратили в мечеть. Но вот, собственно, из-за турок всё и случилось, хотя уничтожили Парфенон не они.

Во второй половине XVII века Османская империя начала слабеть. Созданная как военно-феодальное государство, она могла существовать только ведя непрерывные и обязательно победоносные войны. Живший в это время писатель Кочубей Гемерджинский так и писал: «Саблей добыто, и только саблей может быть поддержано».

Поэтому султаны начали активно продвигаться на запад Европы и весьма успешно – была захвачена даже Вена. Но польский король Ян Собеский в 1683 году сумел разбить турок, кстати, с помощью казаков, которые составляли значительную часть его войска. Турки были отброшены, но угроза сохранялась.

В этой ситуации активную роль начала играть Венеция, у которой османы были под боком, на Балканах, и угрожали непосредственно ей. У нее был довольно сильный флот, который в этот раз многократно увеличили усилиями всей Европы, даже папская казна опустела – все ушло на постройку кораблей.

В 1684 году была создана «Священная лига» и армаду возглавил венецианский адмирал Франческо Морозини. Это был чрезвычайно талантливый человек из очень знатного рода – его предки неоднократно становились дожами Венеции и кардиналами. Причем считается, что род имеет греческое происхождение. Франческо показал такие успехи в борьбе с османами и их пиратами, что в 32 года стал адмиралом, к моменту войны с турками ему было уже 66 лет.

Сложнее было с сухопутными войсками. В Венеции было запрещено иметь свою армию из-за опасений военного переворота. Поэтому в случае необходимости войско набиралось в среде наемников. В те времена самыми лучшими в Европе считались наемные солдаты из немецких княжеств. Но для них нужен был командир, причем который бы знал всю эту разномастную и не всегда дисциплинированную публику и умел бы держать ее в рамках приличия.

На эту должность решили позвать шведского фельдмаршала Отто-Вильгельма Кенигсмарка. Как отмечают Л. Маринович и Г. Кошеленко в своей монографии «Судьба Парфенона», — он принадлежал к той еще семейке авантюристов. Его дед был немцем, который в 30-летнюю войну дослужился до генерала и в этом качестве перешел на службу к шведскому королю.

Там он активно скупал поместья и вскоре стал довольно заметной фигурой среди местной знати – на шведской короне красовался громадный рубин подаренный им. Говорят, что он его где-то стащил во время многочисленных походов. Под стать ему были сыновья, один из них отправился к любовнице и пропал – предполагают, что его убил заставший парочку муж. Сам фельдмаршал рассорился со шведской короной, поскольку редукция, проведенная королем Карлом XI, лишила всех поместий – король забрал владения дворян себе.

Но вояка Кенигсмарк был отменный, при этом чрезвычайно образованный – с блеском закончил несколько немецких университетов. Морозини и ему удалось одержать несколько замечательных побед в южной Греции – был взят главный оборонительный центр турок Патрас, что вызвало небывалый восторг в Европе.

Военные историки отмечают, что тут ему бы надо было дать отдохнуть армии, но сказались авантюрные гены. Кенигсмарк решил идти на Афины. И даже готов был прорыть Коринфский канал, чтобы провести флот Морозини, но ему объяснили, что это дело небыстрое. Будучи красноречивым, ему удалось убедить адмирала и военный совет в необходимости взятия Афин. Основной аргумент – нам будет рукоплескать вся Европа. Помнится, Остап Бендер точно также очаровал шахматистов из Нью-Васюков.

Жители Афин хоть и желали освобождения от турок, но понимали, чем грозит городу осада. Поэтому даже пытались откупиться, но тщетно. Тогда, вздохнув, пообещали помогать во время осады. Мрачные предчувствия их не обманули.

В Афинах турецких войск было мало, но ожидалось подкрепление. Готовясь к осаде, они перенесли в Акрополь все ценности, а в Парфеноне устроили пороховой склад. Османы полагали, что просвещенные европейцы не станут палить по древней святыне. И это была наивная ошибка.

Именно на обстреле Парфенона и сосредоточил удар своих мортир Кенигсмарк. Было выпущено несколько тысяч пушечных ядер, не менее 700 попало в храм. Это никак не влияло на решимость турок обороняться, но один из снарядов угодил прямо в пороховой склад. Раздался мощнейший взрыв, очевидцы наблюдали как рухнули стены и крыша Парфенона, куски мрамора разлетались на сотни метров.

Так был уничтожен Парфенон, который простоял со времен Перикла и тронуть который не поднялась рука ни одного завоевателя. Морозини попытался вывезти уцелевшие статуи, но при демонтаже строительные леса рухнули и шедевры Фидия были разбиты. Что касается Кенигсмарка, то он наслаждался славой победителя турок и даже не вспомнил, что его выпускной речью в Лейпцигском университете была печальная судьба Афин под властью турок. Остальная Европа предпочла не заметить потерю Парфенона.