СССР по праву считался "самой читающей" страной в мире, а потому долгие годы именно Слово являлось самым влиятельным фактором в нашем обществе. Несмотря на физическую неосязаемость, за него увольняли, высылали, арестовывали и даже убивали. Более того, в нашей необычной стране иной раз арестовывали и само... Слово! Уже в наши дни историки подсчитали, что за годы советской власти в тюрьмах и лагерях сгинули около 2,5 тысяч писателей и поэтов. Нужно ли говорить, что 99% всех "литературных репрессий" в СССР пришлись на времена сталинщины?

"Вождь всех времен и народов", как-то назвавший писателей "инженерами человеческих душ", отлично понимал значение Слова и внимательно следил за всеми книжными новинками в СССР. Это было время, когда судьбы книг (а заодно и писателей) решались на заседаниях Политбюро! И горе писателю, если он не понравится власть придержащим — сирийский вариант скворечника в голове или кайло с тачкой обеспечены. Ведь только в те страшные времена лишь за одну-единственную ночь можно было по сталинскому росчерку пера скопом уничтожить сотни (!) "ненужных" и отбракованных писателей...

Более лаконично эту же суть выразил в стихотворении поэт Леонид Мартынов (сам отбывший в 30-х гг. ссылку за "контрреволюционную агитацию"):

К слову, многие произведения репрессированных тогда авторов до сих пор неизвестны, так как десятки лет пылятся "под арестом" в архивах Лубянки. Думаю, в будущем литературоведов будет ждать еще немало сюрпризов. Вот только останутся ли к тому времени вдумчивые читатели, это вопрос...

К чему я вам все это рассказываю?

Да вот, решил вспомнить о таком полузабытом явлении, как "ночь поэтов". Именно так в простонародье и историографии называют дни (точнее, ночи) наиболее массовых расстрелов литераторов в сталинском СССР. В этой статье напомню вам лишь о трех из них, хотя навскидку можно вспомнить десятки. Здесь, понятное дело, постараюсь упомянуть наиболее массовые.

Что ж, поехали...

(а в голове меж тем непроизвольно звучит хриплый голос позабытого сегодня певца Жечкова:

Как упоительны в России вечера,

В закатном блеске пламенеет снова лето,

И только небо в голубых глазах поэта

Как упоительны в России вечера...)

В ночь с 29 на 30 октября 1937 г. в застенках минской Внутренней тюрьмы НКВД состоялся массовый расстрел 132 человек. Среди казнённых узников были десятки виднейших белорусских писателей, литераторов, критиков, деятелей культуры, наук и учёных. В белорусской историографии это групповое политическое убийство известно как "ночь поэтов" (иногда "черная ночь"). За два месяца до этой страшной ночи имена многих погибших литераторов и ученых в виде "расстрельного списка" побывали на столе у вождя (и других членов Политбюро). Короткое сталинско-молотовское "За" на обложке списка предрешило их судьбу...

Вероятно, моим читателям имена многих этих писателей мало что скажут, но, уверяю вас, это цвет белорусской самобытной культуры. Самое поразительное, что не спаслись даже те из них, кто сам придерживался левых и даже коммунистических взглядов. Всех под нож!

Уже в 1950-1960-х гг. часть из них реабилитировали (как раз самых левых), а в 80-х — и всех остальных. Вот лишь некоторые из самых известных литераторов той "черной ночи"...

"Массовые операции" НКВД (то, что мы знаем как "большой террор"), стартовавшие в августе 1937 г. с одобрения Политбюро ЦК ВКП (б), помимо прочего должны были охватить и политических заключённых Гулага. За 1937-1938 гг. по приговорам "троек" будут расстреляны около 30 тыс. узников советских лагерей. И в контексте темы статьи мы просто не можем не вспомнить о печальной судьбе так называемого "соловецкого этапа"...

"Соловецкий лагерь особого назначения" (СЛОН) являлся первым настоящим политическим концлагерем в СССР. Именно от него позже и расползутся по стране местастазы Гулага. К началу "ежовщины" там уже томились сотни и сотни писателей, литераторов, художников и прочей антисоветской интеллигенции буквально со всех уголков и республик СССР. И осенью 1937 г. их участь была предрешена.

В кабинетной тиши Ленинградского УНКВД был составлен большой расстрельный список сидельцев с Соловков, который механически проштамповала местная "тройка". Как и по каким критериям отбирались в список люди нам неизвестно. Хотя, в общем-то, понятно. Критиковал власть? Не хотел работать в жанре соцреализма? Распространял пасквили на партию и правительство? Мечтал о демократии? Критиковал большевистскую революцию? В разговорах с другими осужденными мечтал пустить пулю в лоб товарища Сталина? "Антисоветски улыбался"? (был и такой перл в одном из дел той поры). Тогда проследуйте, гражданин хороший, к стеночке...

И вот, строго по составленному и рассмотренному "тройкой" списку, обречённых узников (которые обо всем этом ничего не знали) стали этапами вывозить из Соловков на "большую землю". Для тайного исполнения приговора. Всего таким образом было сформировано три этапа (первый на 1111, второй на 501 и третий на 200 человек). Два из них вывезли и уничтожили в густых карельских лесах, в третий расстреляли прямо на Соловках.

О, какие это были "этапы"...

Весь первый "соловецкий этап" (из 1111 человек) расстреляли в урочище Сандармох близ Медвежьегорска. И хотя его уничтожение растянулось на несколько ночей (в каждую из которых чекисты расстреливали по 150-300 человек), можно смело сказать, что каждая из них была "ночью поэтов". К слову, чекисты тогда не только расстреливали. Некоторых обреченных они вызывали по одному в кабинет, надевали наручники, забивали до смерти и привозили в Сандармох уже безжизненные тела.

Вот небольшая выборка писателей, погибших в те страшные ночи...

В ночь на 12 августа 1952 г. в подвалах Лубянки были расстреляны 13 членов Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), в том числе бывший глава Совинформбюро Соломон Лозовский, поэты Исаак Фефер, Лейба Квитко, Перец Маркиш, Давид Бергельсон, Давид Гофштейн, режиссер Вениамин Зускин, редакторы и переводчики Совинфорбюро и ЕАК Илья Ватенберг, Эмилия Теумин, Чайка Ватенберг-Островская, Леон Тальми, историк Иосиф Юзефович, главврач Боткинтской больницы Иосиф Шимиелович.

Эта бойня также вошла в еврейскую историографию под названием "ночь казненных поэтов". Наши же историки называют эту акцию иначе — "последним сталинским расстрелом". Правда, последним он был лишь условно: скорее, имелось ввиду, что это был последний крупный сфальсифицированный процесс сталинизма. Менее чем за год до собственной смерти дряхлеющий "отец народов" столкнул в могилу очередных своих высокопоставленных жертв...

Среди расстрелянных в ту ночь был и весьма известный большевик-революционер Соломон Лозовский, работавший со Сталиным ещё с ленинских времен 1917 г. Его собственноручные пометы можно увидеть и на многих документах Великой Отечественной войны. Каким высоким доверием он пользовался у вождя можно понять по тому, что он пережил 1937 г. Так почему же тогда на исходе жизни Сталин не пощадил и его?

Тучи над ЕАК начали сгущаться сразу же после войны. Еврейский антифашистский комитет, созданный в 1942 г. прежде всего для сбора денег с зарубежных еврейских общин, принес СССР огромную пользу, но сразу же после войны банально стал опасен. Уже в 1946 г. Абакумов направил в ЦК записку "О националистических проявлениях некоторых работников ЕАК". Между тем, пользуясь авторитетом заграницей (прежде всего в США), комитет постепенно начал перерождаться в некое подобие современной правозащитной организации, что раздражало партийных функционеров. На фоне разгоравшейся Холодной войны все это было сильно в минус...

В конце 1947 года родственница первой жены Сталина Кира Аллилуева была арестована и показала, что ее знакомый еврейский историк Гольдштейн настроен антисоветски. От Гольдштейна получили показание на его знакомого Гринберга, который в свою очередь, был знаком с Михоэлсом — главой ЕАК. В конце 1948 г. Гринберг был арестован и после "интенсивного допроса" показал, будто Михоэлс проявляет повышенный интерес к личной жизни вождя. На фоне западных газетных слухов о здоровье Сталина, это было расценено как умысел на теракт. Вождь распорядился немедленно и тайно уничтожить Михоэлса. 13 января 1948 года глава ЕАК Соломон Михоэлс был убит в Минске сотрудниками МГБ, а убийство было инсценировано как несчастный случай — наезд грузовика. ЕАК остался без лидера-символа, который хоть немного сдерживал темные помыслы чекистов (да и Сталина).

Уже 26 марта 1948 года Абакумов представил в ЦК и Совмин записку, где утверждал, что руководители ЕАК ведут антисоветскую и шпионскую работу в пользу американской разведки.

В ноябре 1948 г. Политбюро приняло постановление о роспуске ЕАК, а в декабре 1948 г. были арестованы почти все фигуранты будущего процесса 1952 года.

По сталинскому обыкновению следствие по делу шло с чудовищными нарушениями. Многих фигурантов пытали и избивали, сажали в "холодный карцер" и оставляли без сна. Но все было тщетно. Обвиняемые то признавали вину, то быстро от нее отказывались. Да и наверху все никак не могли выработать твердый сценарий процесса. Уже арестовали самого Абакумова, а следствие по делу ЕАК все буксовало. Ввиду ненадёжности обвиняемых, смехотворности обвинений и зыбкости фундамента, на которых они строились, от открытого процесса было решено отказаться. Сделали закрытым. Еще до начала процесса, 3 апреля 1952 года, новый глава МГБ Сергей Игнатьев представил Сталину проект приговора. Всех подсудимых по окончанию судилища предлагалось расстрелять, кроме академика Лины Штерн, крупного физиолога с мировым именем. Ее планировалось сослать на 10 лет. Сталин приговор утвердил, снизив срок ссылки Штерн до 5 лет.

Но в июле 1952 г. случилось непредвиненное: председательствующий Военной коллегии генерал-лейтенант Чепцов, раздраженный откровенной дутостью дела и наглостью чекистов (которые прямо в перерывах "обрабатывали" отказавшихся от показаний подсудимых, а также угрожали самому Чепцову), прервал процесс и решил отправить дело на новое доследование. Невиданное ЧП в сталинском СССР: судья пошел против воли "отца народов"!

Чепцова немедленно вызвали в ЦК, где Маленков зловеще сквозь зубы потребовал от него провести процесс в соответствии с пожеланием Сталина. Делать было нечего (своя рубашка ближе к телу), пришлось таки вернуться и завершить эту трагикомедию.

Уже 18 июля 1952 г. по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР все подсудимые (кроме Штерн) были приговорены к расстрелу и в ночь на 12 августа один за одним убиты в подвалах Лубянки.

После смерти Сталина всех до одного реабилитировали...